Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этнос не мог быть воюющей стороной. Потому что войны, которые ведутся с таким противником, выходят за рамки государственности и потому что они толкают людей в ветхозаветную безысходность взаимоотрицания по крови. Эта проблема неразрешима в рамках одной человеческой жизни. Выход из такой ситуации возможен только с исчезновением одной или всех сразу противоборствующих сторон.
В поведении паренька, в мотивировках его поступков Майбороде виделось что-то нечеловеческое. Дело было не только в возрасте. Сопоставляя два природных типа – чеченца и русского, – полковник давно уяснил себе следующее: чеченцы по-другому относятся к крови, и не только тогда, когда свежуют барана, не только в вопросах родства и брака. В этом идеально скомбинированном, уникальном составе белков и эритроцитов чеченец инстинктивно чувствует особый смысл. Чаще всего, даже сам не сознавая, он подчиняет этому ощущению свое мировоззрение. О русском человеке такого не скажешь. Майборода, сколько бы ни старался, не смог бы убедить себя в том, что в крови есть что-то такое, что требует от человека сверхъестественных усилий, жертвенного выворачивания себя наизнанку, сверхотдачи. Как и поголовное большинство русских людей, он умел отдавать должное наследственности, родству. Но никаких таких ощущений, а тем более убежденности, что кровь – начало всему, у него не было, да и быть не могло. Слишком чуждо это природе русского человека…
В кутузку сопляка загребли повторно. Но, как и в прошлый раз, выходило, что по чистой случайности. Налицо был следующий факт: в первый арест паренька, датированный октябрем, в комендантской роте, которая вела дознание, просто не потрудились согласовать имеющиеся сведения с УВКР, не проявили должного усердия, пренебрегли инструкциями, а возможно, поленились тряхнуть арестанта подобающим образом. Законы не предусматривают адекватных мер в отношении несовершеннолетних. Но именно поэтому такие вот арестанты, удравшие от папы с мамой, и заканчивали жизнь в канавах; война всё списывала. Выявление связи, причем родственной, между подростком и его сводным братом – именно братом, а не дядей, за которого тот выдавал себя среди однополчан и сородичей, пытаясь запутать свои биографические данные, поскольку давно числился в розыске за участие в незаконных вооруженных формированиях, не представляло трудности еще тогда, в октябре, если бы люди должным образом относились к своим обязанностям. Расплачиваться за халатность пришлось как всегда другим…
В местной администрации хорошо знали и мать мальчугана, и его самого. Местные служащие утверждали, что Леча Кадиев, с тех пор, как поехал учиться в Англию, в родном селе не появлялся. Единоверцы, конечно, лукавили. Мать паренька, прописанная в Грозном, в прошлом врач, а теперь сама сраженная тяжелым недугом, в свои неполные пятьдесят выглядела старухой. С отцом парнишки, с покойным Кадиевым-старшим, она рассталась еще до того, как тот погиб у блокпоста под Ярышмарды. История по местным меркам самая прозаическая. Но именно за счет таких вот чеченских семей местные моджахеды и пополняли свои ряды.
– Теперь тебе так просто не отделаться, – устало пригрозил юному арестанту Майборода, сев на стул перед Дотой. – Это тебе понятно?
Подросток презрительно сверкнул глазами.
– Тебя что, не кормят? Почему худой такой?
Ответа не последовало и на этот раз.
– Кто ты по национальности?
– Дзурдзук, – буркнул мальчишка.
– Это кто такие?
– Чеченцы мы, из Грузии.
– Бацбиец, что ли? Очень интересно… И брат твой, он тоже бацбиец?
Подросток молча супился.
– Ты когда его видел в последний раз, брата?
– Нет у меня братьев, – отрекся паренек.
– Неужели? Или ты предпочитаешь, чтобы я дядей его называл? Как все?.. Хорошо, с дядей когда ты виделся? Где именно?
– Давно уже, – ответил паренек.
– Когда?
– Осенью.
– Где?
– Да там.
– В горах?
Паренек молчал.
– Где, я спрашиваю? Язык проглотил?
– В лесу.
Полковника удивляло, что чеченский паренек, наполовину грузин, по-русски говорит без малейшего местного акцента. Но Майбороду предупреждали об этом и офицеры, проводившие первые допросы. Чистая русская речь подростка вызывала у всех какую-то досаду. В этом проглядывало что-то несуразное, не вписывающееся в стереотипы.
– В лесу, говоришь… – повторил полковник. – Это в каком же?
– Я хотел домой уйти, не отпускали… Заставляли работать. Стирал, воду носил.
– Тебя заставляли? Брата самого Кадиева? Да кто ж тебя мог заставить? – усмехнулся Майборода.
– Заставили.
Паренек твердо придерживался своей первоначальной версии, уже не раз запротоколированной.
– Откуда воду носил? Из реки? Из ручья? Или, может, там краны с горячей водой, получше, чем у нас здесь? Ты так объясни, чтобы я понял. А то сидим здесь, круглые идиоты, воображаем непонятно что! Чего ж ты тогда удрал? Ночью, говоришь? Что, вот так прямо собрался и деру дал? Всю ночь, что ли, по лесу шастал?
– Да, всю ночь, – подтвердил подросток.
– И дорогу, понятное дело, не помнишь.
– Темно было.
С минуту Майборода перебирал на столе бумаги, а затем без напора, спокойным тоном поинтересовался:
– А пришлые ваххабиты что такое, слышал?
– Слышал.
– И что ты думаешь о них?
– Ничего. Ненавижу их.
– Это еще почему?
– Не наша это религия.
– А чья?
– Ваша.
– Моя, что ли? – удивленно спросил Майборода.
– Арабская. Это вы их сюда привезли. Раньше их здесь не было.
– Это мнение дяди твоего, так я понимаю?
– Все так думают.
Полковник задумчиво произнес:
– А мне так казалось, что и до арабов здесь была эта религия. Это сегодня вам мозги запудривают. И ваши, и наши…
– Не знаю.
– Дениев Адам, слышал о таком?
– Нет, не слышал.
Майборода помолчал.
– Чеченцы – это ладно, своих ты покрываешь. А наемников? Много их в лагере? – спросил полковник.
– Не знаю, – повторил мальчуган.
– Видел хоть одного?
– Вообще, видел, – нехотя признался Дота, понимая, что если будет упорствовать и молчать, ему вообще перестанут верить. – Двоих видел. Но они ушли потом.
– Откуда? Кто такие?
– Не знаю.
– Арабы? Иорданцы? Китайцы, может быть?
– Может, арабы. А может, нет.
– А ушли куда?
– В горы куда-то.
– А ты хоть знаешь, дырявая твоя голова, против кого они воюют? – допытывался полковник.
– Против вас.
– Зачем?
– Религия у них такая.
– Какая?
– Ислам.
– И чтó, что ислам?
– С неверными надо воевать.
– Это по исламу?
– По исламу.
– А говоришь, что ненавидишь их…
Настороженно посапывая, паренек опять замкнулся в себе.
– А если сам пулю подловишь? Не страшно? Неужели сытым быть не хочется, пожить в тепле, в школу ходить? – поинтересовался Майборода.
Юный нохчо, не реагируя, косился в сторону. Полковник поднялся из-за стола и стал вымеривать шагами цементный пол.
– Ну ладно… Ты вот что мне скажи. Там, под Ермоловкой через оптику ты стрелял? – заговорил он о другом. – Да или нет?!
– Нет, не я, – с тем же холодным упорством ответил Дота.
– А кто?
– Не знаю.
– А знаешь, что ждет тебя за убийство двух человек? Знаешь или нет?!
Парень настороженно молчал, старался делать вид, что испуган.
– Или ты думаешь, что тебя в пионерлагерь отправят с каким-нибудь особым режимом? Нет таких лагерей, это я могу точно сказать! Ты понимаешь, что будет, если я отдам тебя ребятам, которые ездили тебя забирать? Пристрелят ведь, как паршивого пса… Если этого еще не случилось, то только потому, что я этого не захотел, понял?… Так кто стрелял, я спрашиваю?
Дота и бровью не повел.
– Или тебе привести одного из твоих друзей, прямо сюда? С вами у трассы, когда вы колонну обстреляли, был еще один подонок. Он тут рядом сидит, подловили касатика… Привести?
Майборода прекрасно знал, о чем говорил. По сведениям, полученным при допросах одного из боевиков, воевавшего в отряде Айдинова, месяц назад раненого и задержанного под Ханкалой, несовершеннолетний родственник Кадиева, оказавшийся в тот февральский день в числе нападавших, выстрелом из снайперской винтовки уложил наповал двоих, пока они пытались спастись бегством: водителя интендантской службы и прикомандированного к колонне фельдшера из Моздока.
– Так привести? Или сам расскажешь? – подстегнул полковник.
– Давай, приводи, – огрызнулся подросток.
Майборода и сам не знал, что на него нашло, но приблизившись к подростку, он вдруг размахнулся и съездил ладонью ему по лицу. Из ноздрей арестанта брызнули алые сопли…
В середине февраля «грозненский косяк» – так федеральное командование окрестило штурмовой чеченский батальон после его обнаружения на территории бывшего гарнизона, – был выбит из сектора английских коттеджей, с 35-го участка. «Косяк» оттянулся к холму с телевышкой и, повернув на восток, в поглотивший его лесной массив, смог ускользнуть из-под удара. Теперь бандформирование пыталось пробиться в горы. Вдвое поредевший, батальон следил недобитыми ранеными и, будто загнанный зверь, чувствовавший, что уйти от преследования уже не удастся, вслепую тыкался из стороны в сторону. По имеющимся данным, не меньше половины бандформирования составляли арабы-наемники.
- Хам и хамелеоны. Роман. Том I - Вячеслав Репин - Русская современная проза
- Побег из СССР - Дато Турашвили - Русская современная проза
- Человеческие истории. Родом из детства - Павел Казиев - Русская современная проза